Историю веры в чудо, как может верить только мать, которая боится потерять сына рассказал портал e1.ru. Во многом она похожа на другие, но как и они, показывает насколько просто можно потерять близкого человека, и продолжать жить надеждой на его возвращение несмотря на очевидные факты.
Сыну Татьяны было 26 лет, когда он получил стандартную «для уточнения данных» повестку в военкомат. Это было практически в первые дни объявленной мобилизации осенью 2022 года. Мать и сын готовились тогда поехать на дачу, чтобы копать картошку, но поступил телефонный звонок из военкомата, с требованием прибыть «для уточнения».
В военный комиссариат одного из уральских городов, приехали оба. Вскоре сын вышел из него, и буднично так сказал: «Есть два дня на сборы». Татьяна признается, что это было шоком, хотя умом она понимала, что ее мальчик подходит по всем пунктам под объявленную мобилизацию — после прохождения срочной служил по контракту, закончил сержантом. Предложила ему что-то делать, но призналась, что не знает, как помочь, как спасти. На что сын ответил, что спасть будет он ее.
Боялись, что отправят сразу на передовую, но оказалось нет. Была сначала подготовка на полигоне. Сына назначили командиром роты. С матерью созванивался регулярно. Рассказывал, что к нему тянутся. Парень увлекался военной историей, и много интересного рассказывал товарищам. На гражданке работал бурильщиком скважин.
Что-то серьезное
Уже в декабре, в одном из разговоров, сын сказал Татьяне, что «намечается нечто серьезное». Но, без конкретики. Позже она узнала, что и со своей девушкой созванивался регулярно, и настаивал, что если с ним что-то произойдет, то им обеим надо быть сильными.
Вскоре после этого созвона группа под командованием сына Татьяны ушла на боевое задание, с которого вернулись не все. Она вспоминает, что в ту ночь он пришел к ней во сне, и сказал, что его больше нет. Подскочила на постели с криком, но пыталась гнать от себя плохие мысли, пытаясь убедить, что это лишь сон.
Уже к девяти часам утра пошли звонки от жен и матерей сослуживцев сына, которые рассказывали, что те им звонили, чтобы сказать, что с ними все в порядке. К сожалению, не со всеми. Сын Татьяны, по рассказам тех, кто успел отойти, был на дальнем блок-посту, который первым принял удар противника. Держались около трех дней. Уйти возможности уже не было никакой. Сообщить о том, что не погибли не получилось бы — не было рации, а был лишь приказ «Не отступать». Все, с кем Татьяна разговаривала о произошедшем, рассказывали, что командир, вероятно, подорвал себя гранатой, когда была прямая угроза пленения, однако, никто лично этого не видел. Наблюдали только хлопок и огонь из его окопа.
Больше подробностей удалось получить от одного из возвращенных из плена бойцов из группы сына. Один из них рассказал, что перед тем, как выдернуть чеку, командир попросил у них прощения. Сами же они попали в плен будучи ранеными.
Может дезертир?
Татьяна рассказывает, что сын ей твердый дал наказ не верить никому. Если он будет мертв, то ей позвонят из части. Но, никто не звонил. Она сама пыталась вести поиски, но сын везде значился в составе, поэтому ответ во всех инстанциях будет одинаковым — «Погибшим не числится». Так ей пояснил молодой человек из информационной поддержки, возможно один из немногих, кто действительно попытался помочь. Особых надежд и иллюзий он не давал, но все же предполагал разные варианты — если никто лично не видел гибель сына женщины, может тот все-таки попал в плен или убежал? На что Татьяна ответила: «Мой сын не может быть дезертиром».
Через некоторое время мать обнаружила, что сына перевели в списки пропавших без вести. Но, подтвердить гибель не смогли, поскольку вывезти тело (если оно есть) из той зоны, где был военнослужащий, не представляется возможным.
Татьяна говорит, что ее младший сын-пятиклассник сильно переживает. Бывает плачет. Но, сама она верит, что старший сын может быть жив. Верит, как любая мать.
