Эти семьи вынуждены скрывать правду от соседей, воспитателей и педиатров. Себя они в шутку называют шпионами. Но государство поставило их вне закона, вне школьных собраний и мамских чатиков.
«Мы гуляем по IKEA — он, я и мой партнер, и сын говорит: "Пап, я должен тебе признаться. Я, наверное, бисексуал". У меня сразу потемнело в глазах»
Дмитрий
«Меня поражает толерантность молодежи. В 90-е попробуй не ту прическу сделай, а сейчас все по-другому. Это радует»
Дмитрий
«Возможен такой прецедент, что ребенка заберут, и мы этого очень боимся. Поэтому наши девочки шифруются»
Дмитрий
«Друзья, которые живут за границей, даже натуралы, наблюдают за ситуацией в России говорят: "Ребята, срочно уезжайте. У вас треш творится"»
Дмитрий
«Мы живем в пузыре своей благополучности и помогаем своим. В Екатеринбурге очень толерантные жители в отличие от других городов»
Дмитрий
«Примерно два года я жила во внутреннем аду, боялась, что родители от меня откажутся, что так не положено — любить женщину»
Мария
«Мы рассматривали именно вариант отцовства и очень хотели, чтобы у ребенка был папа. Но по сути, тут нужна только женщина и сперма»
Мария
«В большинстве пар, кто рожает, решается по двум принципам: кто старше и кто хочет. Если хотят обе, рожает тот, кто старше»
Мария
«Ты можешь обниматься только дома или в центре для ЛГБТ. И многие смиряются. Я пыталась себя переделать два года. Но больше не хочу жить в огне»
Мария
«Государство говорит, что такими законами пытается защитить детей, но больше всего страдают в итоге именно дети»
«ЛГБТ не выбор, потому что ты не можешь выбрать быть отвергнутым семьей и обществом. Ты не выбираешь, чтобы тебя гнобили и избивали»
Мария