Применение антибиотиков во время пандемии достигло катастрофических масштабов: их назначают в 90% случаев, хотя реально эти препараты нужны лишь 10% пациентов.
Президент Альянса клинических химиотерапевтов и микробиологов России Сергей Яковлев — о вреде и бесполезности антибиотиков при COVID-19, а также о глобальной угрозе со стороны устойчивых к ним микроорганизмовПрименение антибиотиков во время пандемии достигло катастрофических масштабов: их назначают в 90% случаев, хотя реально эти препараты нужны лишь 10% пациентов, у которых развиваются бактериальные осложнения. Об этом, а также о том, как излишние медикаментозные назначения повлияли на смертность от COVID-19 и почему к 2050 году мир может столкнуться с 10 млн погибших в год от неизлечимых инфекций, «Известия» поговорили с профессором кафедры госпитальной терапии Сеченовского университета, президентом Альянса клинических химиотерапевтов и микробиологов России (межрегиональной общественной организации, созданной для координации усилий по рациональному использованию антибиотиков) Сергеем Яковлевым.— Сергей Владимирович, сейчас много говорят о том, что в начале пандемии медики поддались всеобщей панике и лечили пациентов избыточным количеством медикаментов. Так ли это?— Давайте откровенно, инфекция абсолютно новая. Естественно, на первых порах врачи хватались за любую доступную информацию об эффективности каких-то лекарств, которые могли бы потенциально помочь. Сведения приходили в основном из Китая. Там были проведены какие-то начальные исследования на очень небольшом количестве пациентов. И естественно, доверять им в полной мере было очень сложно. Поэтому врачи больше лечили интуитивно.Затем на время был забыт главный принцип в медицине — не навреди. В больницах стали назначать опасные препараты и комбинации лекарств с тяжелыми побочными действиями. Поэтому ятрогенный фактор (ухудшение физического состояния человека, ненамеренно спровоцированное медицинским работником. — «Известия») в итоге повлиял на смертность.— А есть какие-то конкретные цифры, подтверждающие этот факт?— Есть два косвенных доказательства. Первое. Если мы посмотрим на ситуацию в европейских странах в апреле-мае, то одна из самых благополучных стран по летальности — Германия. В их рекомендациях, подготовленных для врачей в апреле этого года, написано, что необходимы только антикоагулянты, а эффективность остальных средств не доказана. Их допустимо назначать только в рамках научных исследований под строгим контролем. Говорили: не доказано, не применяй, не навреди.Второе. Посмотрите на данные ВОЗ по количеству умерших и заболевших в Европе. В Испании, Италии, Франции сначала был пик в апреле-мае, потом спад до минимума. А теперь снова идет подъем заболеваемости, мы видим второй пик. Однако по летальности его нет. То есть, люди болеют, но не умирают в таком большом количестве. Почему? Врачи перестали делать глупости. Уже не используют хлорохин, гидроксихлорохин вместе с азитромицином. Не применяют комбинацию лопинавир + ритонавир и другие тяжелые неэффективные против коронавируса препараты с массой побочных действий. И не назначают антибиотики при вирусной пневмонии, что крайне важно.— Если говорить конкретно про антимикробные препараты, насколько возросло их потребление в период пандемии?— Уже появились первые американские работы, согласно которым от 70% до 90% пациентов, у которых диагностирована новая коронавирусная инфекция, их получали. Причем изначально их выписывали чуть ли не с первых дней болезни, иногда по три-четыре препарата сразу. В 90% случаев назначение антибиотиков при коронавирусе неоправданно. Да, при новой инфекции могут быть бактериальные осложнения. Но только в 10–15% случаев, не более того. К тому же антибиотики не могут, если их назначить с первых дней лечения, предотвратить развитие таких осложнений. Зато способствуют формированию устойчивости микробов, из-за чего бактериальная суперинфекция, если она в последующем присоединится, не будет поддаваться лечению. Поэтому сейчас от неоправданного использования антибиотиков отказываются во всем мире.— Насколько мне известно, в России рекомендации Минздрава по лечению коронавирусной инфекции пока не изменены: туда включены и антибиотики, и гидроксихлорохин, от которого отказались в других странах. Почему так происходит?— Да, официальные рекомендации Минздрава не скорректированы. Я не знаю, почему так происходит, не могу этого понять. Но знаю, что мои коллеги в ковидных стационарах уже отказываются от препаратов, эффективность которых отсутствует или сомнительная, а сильные побочные эффекты, такие как влияние на сердце, печень и почки, вполне реальны. Антибиотики еще используют, но стараются применять меньше: не три-четыре, а один, и не с первого дня.Буквально несколько дней назад руководители нескольких общественных организаций, которые имеют отношение к антибиотикам и коронавирусу, например, наш Альянс клинических химиотерапевтов и микробиологов России, Межрегиональная ассоциация специалистов респираторной медицины, Педиатрическое респираторное общество и другие выступили с официальным обращением к врачам с призывом осознать проблему и не применять антибиотики бездумно. В этом документе прописано, в каких исключительных случаях и каких дозировках их стоит назначать. Но это именно призыв к медикам, не к министерствам, ведь лечат они, а не чиновники.— Если говорить об устойчивых инфекциях, приближает ли пандемия те времена, когда на часть микробов вообще перестанут действовать антибиотики?— Это давно обсуждаемая проблема, но в последние 10 лет она стоит на пороге. Уже сейчас есть микробы, устойчивые абсолютно ко всем антибиотикам. Они обитают в стационарах, и, соответственно, у ряда пациентов возникают внутрибольничные инфекции, которые нечем лечить. Надо понимать, что раз эти микроорганизмы появились, то больше они уже никуда не денутся и их будет всё больше и больше.По некоторым данным, после пандемии устойчивых к антибиотикам бактерий станет в три-четыре раза больше, кто-то говорит, что их число возрастет на 50%. Это еще предстоит подсчитать и проанализировать. Я боюсь, что бесконтрольное применение антибиотиков и антисептиков в этот период аукнется нам уже в ближайшее время значимым приростом устойчивости, но точные цифры появятся позже.— Как устойчивость к антибиотикам влияет на смертность пациентов в стационарах?— Можно привести такой пример: представьте, что из 100 заболевших COVID-19 5–10% болеют тяжело, а 5–15% от этого числа тяжелых больных умирают. Общая летальность составляет где-то 2–2,5% от количества заболевших. Это много. Однако если в реанимации возникает внутрибольничная инфекция, которая вызвана полирезистентным микробом (устойчивым к антибиотикам. — «Известия»), умирает 20–30% больных, иногда даже больше.Я уверен, что в скором времени мы поборем коронавирус, ведь даже пандемии чумы в средние века уходили без всякого лечения и санитарных мероприятий. Но с чем мы останемся? Возникнет всплеск резистентности, и мы будем терять людей не из-за того, что не хотим их лечить, а просто потому, что у нас не будет такой возможности при отсутствии эффективных антибиотиков. А других средств борьбы с тяжелыми инфекциями пока не придумали.— А как вообще ведется подсчет супербактерий?— Есть много организаций и в мире, и в России, которые, отслеживают этот процесс. Любая больница, где есть микробиологическая лаборатория, может это подсчитать. За год делается отчет, что столько-то выявлено, допустим, синегнойной палочки. И в каком проценте случаев эта синегнойная палочка была устойчива к антибиотикам. Например, 100 палочек, из которых 30 устойчивы. Значит, 30% — уровень резистентности. По России этот процесс суммируется редко, так как страна слишком большая. Но периодически собирают локальные данные.— Есть ли данные, за сколько времени вообще формируется одна такая устойчивая бактерия?— Мутации в бактериях, которые приводят к появлению генов, определяющих устойчивость к антибиотикам, происходят постоянно. На наше счастье, большинство мутировавших микробов вскоре отмирают, так как с приобретением устойчивости они теряют в других качествах. Например, способности выживать в окружающей среде, и таким образом проигрывают обычным, чувствительным микробам в стратегической борьбе за пищу и «место под солнцем». Другое дело, что если мы применяем антибиотики с любой целью, не только для лечения больного, но и при выращивании птицы и рыбы в качестве промоутеров роста, то отмирают прежде всего чувствительные микробы, а устойчивые выживают и начинают доминировать.— И есть ли данные, сколько видов таких бактерий появилось в последнее время в России?— Устойчивые к антибиотикам бактерии могут появляться неожиданно и распространяться с разной скоростью, которую сложно, если вообще возможно, прогнозировать. Например, устойчивые к ванкомицину энтерококки появились в нашей стране в середине 1990-х годов, но их доля остается невысокой и в настоящее время (5–7%). С другой стороны, устойчивые к карбапенемам (антибиотики резерва для лечения сепсиса. — «Известия») клебсиелла и ацинетобактер появились в России совсем недавно, около 10 лет назад, но быстро стали распространяться по стране. Уже в этом году более половины указанных микробов в отделениях реанимации (55% и 90% соответственно) стали резистентны не только к карбапенемам, но и к большинству других антибиотиков.— А можно ли спрогнозировать всплески конкретных болезней, которые спровоцируют эти микробы?— Инфекция может локализоваться в любых органах. Если она в легких, это называется пневмония. Если в почках, то это пиелонефрит. Если в брюшной полости — это перитонит. А если в крови, то сепсис. А микробы — они примерно одни и те же. Классически это кишечная и синегнойная палочки, клебсиелла, стафилококк, энтерококк и ряд других. Однако им не важно, где вызывать инфекцию. Допустим, человек поступил в больницу после аварии. У него перелом кости и травма брюшной полости. В реанимации начинают интенсивное лечение. И тут может возникнуть и пневмония, и инфекция почек, и перитонит. Любые осложнения, в зависимости от проблем в организме конкретного пациента. Другими словами, речь идет об обычных инфекциях, вызванных необычными, резистентными к антибиотикам, микробами.— То есть, если микробы нечувствительны к антибиотикам, такого человека будет уже не спасти?— Сейчас такие ситуации вполне реальны. Посмотрите данные ВОЗ. В мире каждый год 700 тыс. человек умирает от инфекций, которые вызваны устойчивыми микробами. Если взять данные по странам Евросоюза, то это 33 тыс. человек в год. А есть модельные исследования, которые показывают, что, если дальше так будет продолжаться и мы ничего не будем с этим делать, то к 2050 году ежегодно от инфекций, вызванных устойчивыми микробами, будет умирать 10 млн человек в мире. А это уже глобальная катастрофа.— И что же делать в такой ситуации?— Во-первых, сокращать потребление антибиотиков. Причем это касается не только медицины, но и агропромышленного сектора — животноводства, птицеводства и так далее. Во-вторых, элементарно соблюдать правила гигиены. Многие инфекции возникают от грязных рук, и это было известно задолго до пандемии. Ну и самое важное: разработка новых антибиотиков. Это уже вопрос национальной безопасности. Поэтому стимулировать разработку новых антимикробных препаратов, как и формировать правила их разумного использования, нужно на государственном уровне.Источник: iz.ru
Добавьте новости «Курьер.Среда» в избранное ⭐ – и Google будет показывать их выше остальных.